Среди служилых
иноземцев в южных городах-крепостях, а также их уездах, преобладали украинцы
(черкасы)[1].
По окончанию Смоленской войны (1632-1634 гг.) произошла активизация их движения
(т.н. «выходы») на территории русских уездов, пограничных с Речью Посполитой[2].
Разорение хозяйства вследствие татарских набегов и давления со стороны польских
властей побудили многих украинцев сниматься с родных мест и уходить на русскую
территорию целыми семьями и полковыми сотнями. Переселяясь на малоосвоенные
земли плодородного юга Московского государства, украинцы приносили с собой
казацкий уклад жизни, что послужило главной причиной для возникновения ряда
новых (так называемых слободских[3])
полков: Острогожского, Сумского, Харьковского, Ахтырского, Изюмского,
Балаклейского и Змиевского.
Данный процесс
растянулся на десятилетия и протекал достаточно сложно. После окончания войны
за Смоленск воеводам окраинных городов (Путивля, Брянска, Севска, Рыльска,
Серпейска, Мосальска, Мещовска, Курска, Белгорода, Валуек, Оскола и Усерда)
строжайше предписывалось: «…без службы их (черкас – прим. автора) в Московское государство принимать не для чего»[4].
Т.е. украинскому населению разрешалось селиться на территории России
исключительно на положении ратных людей.
Острогожский
полк
как отдельная военно-административная единица в составе вооруженных сил
Московского государства начал свое формирование после 1652 г ., в пору, когда на
реках Тихая Сосна и Острогоща был поставлен новый русский город-крепость –
Острогожск (он же Рыбный, Черкасский). Основную массу черкас, поселившихся в
городе и его окрестностях, составили выходцы из казаков Черниговского полка (около
1000 человек мужского пола с семьями) во главе с полковником Иваном
Дзиньковским. То обстоятельство, что Острогожский полк находился в пределах
Белгородской черты, предопределило более тесную связь его населения – украинских
казаков с центральной властью. В середине XVII в.
поселения черкас, административно подчинявшихся Острогожскому полку,
находились: в самом Острогожске, Короче[5],
Урыве[6],
Коротояке[7],
Ольшанске[8],
Усерде[9],
Новом Осколе, Старом Осколе, Яблонове, Землянске[10],
селах Ендовище и Гвоздевка Воронежского уезда и селе Перлевка Землянского уезда[11].
Помимо этого черкасы Острогожского полка проживали также в слободе Олым
(Касторная)[12] и
городе Полатов. Однако далеко не все украинские казаки, поселившиеся в южных
уездах Московского государства, подчинялись Острогожскому полку. Так, известно,
что курские, кромские, белгородские, рыльские, козловские, корочанские,
чернские, шацкие и орловские черкасы подчинялись непосредственно администрации
своих городов.
Наибольшее количество
селений полка находилось южнее Землянска и Воронежа. Однако город Ливны[13],
а также расположившиеся неподалеку остроги Талица[14]
и Чернавск[15]
являлись самыми северными населенными пунктами, где проживали казаки этого
слободского полка[16]. И
ливенские, и талецкие, и чернавские черкасы составляли отдельное
военизированное формирование – Ливенскую сотню Острогожского полка. Во главе
сотни стояли свои начальные люди – сотник и есаулы. Их должности были
выборными.
Причины
переселений. Итак, как мы уже отметили выше,
значительное число украинских казаков вышло на территорию Московского
государства по окончанию Смоленской войны 1632-34 гг. Судя по некоторым
челобитным, среди них были выходцы с Полтавы, Лубен, Миргорода, Сорочина,
Борзны и иных мест левобережья Днепра[17].
Многие из украинцев мотивировали свои «выходы» притеснениями со стороны поляков,
тем, что: «от ляхов стала тесненья великая».
На то были две причины. В Смоленскую войну значительно увеличилось число
украинских казаков, которых Варшава активно использовала для рейдов на территорию
Московского государства. После окончания войны казачество стало претендовать на
особый сословный статус, который, разумеется, не устраивал поляков. В Варшаве
стремились обратить большую часть казаков в крестьян и мещан, людей,
подчиненных либо государству, либо феодалу. Второй причиной было
распространение униатства, которое украинские казаки, ревнители православия,
принять по понятным причинам не могли[18].
Основными городами,
через которые украинские казаки выходили на территорию Московского государства,
были Путивль и Белгород. Среди выходцев в эти города были и те черкасы, которых
впоследствии поселили в Ливнах, Чернавске и Талице. Так, 23 августа 1635 г. в
Путивль вышла партия черкас атамана Василия Самойлова сотоварищи, которые
попросили взять их на службу в Старый Оскол. При этом черкасы претендовали на
то, чтобы их поверстали поместными окладами наравне с оскольскими детьми
боярскими. Разумеется, для оскольской администрации последнее требование было
чрезмерно завышенным и дерзким. Черкасы были направлены в Москву, а оттуда с
подводами в Ливны и Оскол. Сопровождал казаков оскольский атаман Иван Мезинов[19].
Устройство
черкас в южных русских городах. Размещение черкас в
разных городах Московского государства было сопряжено с рядом трудностей. В
Белгороде украинских казаков устроили дворами и наделили сенными покосами, из
государевой десятинной пашни[20]
«для селидьбы – по десятине ржи»[21].
В июне 1639 г. из Путивля в Орел на «вечное житье» была отправлена группа
черкас атамана Степана Лукьянова (47 человек). В Орле всерьез озадачились их
появлением, т.к. свободных («пустовых») земель в городе и пригородах не было:
ямские земли слишком далеко от города. «Пустовые земли» нашлись у полковых
казаков Пятницкой и Покровской слобод. Казаки (200 человек) владели этими
землями до «орловского разоренья» (вероятно, имеется в виду до 1615 г.[22]).
Долгое время они пустовали, однако, незадолго по появления в Орле черкас
тут были построены несколько дворов
полковых казаков. Тем не менее место для постройки усадеб нашлось, кроме того
черкасы получили жалование наравне с местными полковыми казаками[23].
В Черни были поселены
15 черкас атамана Михаила Лейки, получивших летом 1639 г. 101 рубль 25 алтын
денежного жалования[24].
Имеются сведения о поселении черкас также в Новосили[25],
Валуйках[26],
Кромах (с атаманом Иваном Малыховским)[27],
Короче (с атаманом Ерофеем Кожуховским)[28],
Усерде[29],
в селе Костенки Воронежского уезда[30],
Карачеве[31]
и т.д.
Московское правительство
с особым вниманием подходило к устройству черкас на службу в порубежных
городах. Так, озабоченный этой проблемой, Разрядный приказ рассылал в окраинные
города грамоты. В них по случаю сложившейся ситуации предписывалось литовских
людей и черкас, приезжавших в Белгород и соседние города с торгом, «перезывать
не велеть», т.к. Московское государство с Польским находилось «в братцкой
дружбе и любви» ( т.е. в состоянии перемирия). Но те черкасы, которые выходят в
Московское государство на «вечную службу и которые вперед учнут приезжать» – их
ничем не притеснять, не обижать и велеть принимать на службу.
Однако с украинских
земель Речи Посполитой на территорию Московского государства выходили не только
казаки. Так, в августе 1639 г. на территории Путивльского уезда за рекой Сеймом
на Глушецком городище поселилась группа «литовских людей» Лучки Григорьева
сотоварищи (17 человек с семьями).
Местной администрации эти люди представились как черкасы, однако вскоре
выяснилось, что к казакам эти переселенцы никакого отношения не имеют:
«литовские люди пашенные мужиченка, а не черкасы»[32].
Ливны.
Итак, в начале осени 1635 г. очередную партию черкас, пришедших ранее в
Белгород, решено было отправить в Ливны и Оскол (по 60 человек в каждый город).
По прибытию в означенные города черкасы получили денежное жалование за «выход»
из городских доходов: «лучшим» (вероятно атаманам и есаулам) – по шести рублей,
«средним» (рядовым) – по пяти рублей, женам их – по полтора рубля, детям – по
рублю. Хлебное жалование составляло: женатым – пять четей[33]
ржи, холостым – три чети. Вдобавок ко всему местным воеводам надлежало выдать
им ржаной и яровой соломы и «мякин ржаных и овсяных, смотря по животине»[34]. Для поселения в Ливнах черкасам планировалось
отвести землю под отдельную слободу, в которой постоянно должен был
присутствовать местный сын боярский: «велети ото всякого зла оберегать», а
также следить за поведением бывших иноземцев. К весне следующего года черкасы
должны были получить землю. Семена планировалось выдать из городских житниц:
«смотря по человеку, … чтобы черкасы яровой хлеб посеяли сполна»[35].
Далеко не все черкасы
после обустройства в Ливнах были определены в казачью службу. В Разрядный
приказ поступила челобитная от детей, братьев и племянников ливенских черкас атамана
Афанасия Иванова сотоварищи. Челобитчики сообщали, что «на Ливнах … на
государеву службу не приписаны», скитаются «меж двор», помирают с голода.
Просили взять их в службу. В Москве их прошение было рассмотрено и черкасам разрешили
служить вместе с родственниками[36].
Отдельной проблемой
была нехватка свободных земель для черкасской слободы. В январе 1636 г. новый
воевода Ливен Яков Аксентьевич Дашков писал в Разрядный приказ о том, что в
Ливнах с «порожними» землями проблематично, однако есть пустые земли у местных
полковых казаков. По росписи, составленной стрелецким и казачьим головой Иваном
Козловым, в казачьих слободах Покровской, Пречистенской, Егорьевской,
Афанасьевской и Никольской, а также в Стрелецкой слободе, земельный фонд
составлял 6056 четей[37].
9 апреля 1639 г. в
казачьей Афанасьевской слободе местными детьми боярскими Алексеем Ефановым и
Иваном Мальцевым была измерена земля «убылых козаков». Черкасы получили по 20
четей пашенной земли[38].
В тот же год они получили годового жалования 293 рубля (на 60 человек, т.е.
примерно по ~ 5 рублей каждому). Жалование черкасам, однако, не всегда
выдавалось исправно. По сообщению воеводы Якова Дашкова в 1636 г. в Ливнах
денежных средств для черкас не было, апричь кобатцких и таможенных», из которых давать деньги не велено. Тем
не менее, в 1639 г. черкасы получили жалование именно из «ливенских ис
таможенных ис кобатцких доходов»: атаману Устину Халаимову – семь рублей,
есаулу – шесть, рядовым – по пяти рублей человеку[39].
В
1639 г. при воеводе Д.Ф. Колтовском 59 «переезжим запорожским черкасом» было
выдано по пищали человеку. Казакам было строго-настрого приказано, чтобы они те
государевы пищали «не роспродовали и не потеряли». За проданное или потерянное
оружие надлежало выплатить два рубля денег[40].
В
1643 г. в Ливнах объявились еще шесть человек черкас, которые, по их словам,
поселились в городе пять лет назад, но денежное жалование, землю и сенные
покосы до сих пор не получили. Жили они «меж братьи ливенских черкас, кормились
в Ливнах работаю». Вскоре им было выдано жалование: на постройку дворов и «за
выход» по пять рублей, по пять четвертей ржи женатым и по три холостым[41].
Еще одна партия
украинских казаков атамана Якушки Матвеева и есаула Федоски Маркова появляется
в Ливнах в 1652 г. Место выхода их неизвестно. Черкасы были устроены в
Егорьевской слободе пустыми землями местных полковых казаков. Атаман Якушка
Матвеев и есаул Федоска Марков получили по тридцать четвертей пашни в поле (по
15 четей каждому), рядовые черкасы 22 человека – 264 чети, по 12 четей человеку.
Их неслужилые родственники (66 человек) из той же пашенной земли за р. Труды
получили 528 четей, по восемь четей человеку. Итого размер земельного фонда
ливенских черкас «нового выезда» составил 822 чети[42].
Талецкий
острог. В отличие от Ливен, сведений о поселении черкас в
Талецком остроге немного. Так, в 1640 г. в остроге числились 62 украинских
казака атамана Василия Алексеева со своими семьями. Размер их жалования ничем
не отличался от жалования их земляков в Ливнах:
Атаману – семь рублей,
Есаулу – шесть рублей,
Рядовым казакам – пять
рублей.
Из Москвы жалование
черкасам повез подьячий Илья Степанов (всего 113 рублей). Деньги были выданы с
порукой, чтобы им на это жалование строиться в Талецком остроге, пахать землю и
сеять хлеб[43].
Чернавск.
О
появлении черкас в Чернавске, размерах их денежного и хлебного жалования и о
пашенных угодьях информации также нет. Однако стоит предположить, что местные
черкасы имели стандартный размер жалования – от пяти до семи рублей, а
появились они в остроге между в период с 1635 по 1640 гг. В 1687/88 гг. в
Чернавске числились 45 черкас, среди которых значились: Артем
Воробьев, Прокофей Зазлуненко, Демид Бердник, Яков Воробьев, Марко Васильев,
Родион Никифоров, Исай Поволяев, Андрей Матвеев, Денис Семенов, Иван Степанов,
Мартин Кривоног, Иван Игнатов, Кондрат Боришников, Иван Брилев, Федор Солодкий,
Самойло Удовичин, Левон Удовиченко, Микита Анашкин, Остап Чорного, Гаврило
Горкушин, Пронька Прокофьев, Родион Скрипник, Евтух Яковлев, Василей
Удовиченко, Петро Бородин, Микита Колесников, Леонтей Боришников, Афонасей
Виноградов, Андрей Латаного, Василей Короткого, Данило Проколов, Лаврентей
Яковлев, Емельян Долгой, Федор Отрощенко, Логин Андреев, Григорей Татарин, Яков
Поливатой, Иван Головчанко, Иван Мельник, Василей Лысенко, Матвей Михайлов,
Михайло Шаповал, Устин Ильин, Левон Чугуевцев, Данило Годовиков [44].
Доподлинно неизвестно,
когда черкасы Ливен, Талицы и Чернавска были административно подчинены
Острогожскому полку. Начиная с середины 1680-х гг. все они во главе с ливенским сотником Семеном
Кубраком числились в смотренных списках этого слободского полка (полковника
Ивана Семеновича Саса). Вероятно, Ливенская сотня начала формироваться именно в
это время[45].
Ливенские, талецкие и
чернавские черкасы в составе Острогожского полка принимали участие в различных
военных походах русской армии: в Азовских походах 1695-1695 гг., Северной войне
1700-1721 гг. В 1765 г. слободские полки были упразднены, казаки, их родственники,
свойственники и подпомощники перешли в разряд войсковых обывателей. Как
сословная категория войсковые обыватели Орловской губернии просуществовали
вплоть до середины XIX
в.
[1] Так в Московской Руси XVI-XVIII в.
именовались украинские казаки, а порой и вообще все украинцы. См. подробнее о
термине: Папков А.И. Термины
«черкасы» и «люди литовские», использовавшиеся в российской
делопроизводственной документации XVII столетия // Русское средневековье.
Сборник статей в честь профессора Ю.Г. Алексеева. М., 2012. С. 375-398.
[2] Помимо этого, в некоторых
городах юга России (Шацке, Пронске, Рязани, Коломне, Галиче, Вологде) жили и
черкасы т.н. «старого выезду». Эти украинские казаки происходили из полка Ждана
Конши (войска гетмана Петра Сагайдачного), попросившегося на русскую службу в
декабре 1618 г.
[3] Слободская Украина (Слобідська
Україна, Слобожанщина) – историческое название области на северо-востоке современной Украины
и юго-западе Черноземья в России (современные Белгородская, Курская и
Воронежская области России, Харьковская, Сумская, частично Донецкая, Полтавская
и Луганская области Украины). Образовалась в ходе колонизационных и
миграционных процессов в XVII-XVIII столетиях.
[4] Папков А.И. Порубежье Российского царства и украинских земель Речи
Посполитой. Конец XVI
– первая половина XVII
века. Белгород, 2004. С. 211.
[5] Районный центр Белгородской
области. Основан как город-крепость в 1638 г. на территории Белгородского
уезда.
[6] Урыв – в настоящее время село
Урыв-Покровка Острогожского р-на Воронежской области. Был основан в 1648 г. на
берегу р. Дон в качестве крепости Белгородской засечной черты.
[7] Село в Острогожском районе
Воронежской области. С 1648 г. – город-крепость.
[8] В 1645 г. – город-крепость в 40
верстах от Воронежа, построенный при впадении р. Ольшанки в Тихую Сосну.
[9] С 1637 г. – город, построенный
при слиянии рек Тихая Сосна и Усерд.
[10] В настоящее время село в
Семилукском районе Воронежской области. Как город-крепость был основан в 1657
г.
[11] РГАДА. Ф. 210. Оп. 5. Смотренные
списки. Д. 61. Л. 185-202.
[12] РГАДА. Ф. 1149. Оп. 2
(Острогожский приказ полковых дел). Д. 458. Л. 1.
[13] Был построен в 1585 г . на месте слияния
двух речек – Полевой и Лесной Ливен, впадающих в Быструю Сосну. См. Загоровский В.П. История вхождения
центрального черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж. 1991. С. 197. В
настоящее время Ливны – районный центр Орловской области. Не путать с Ливенской
слободой (Ливенка, Новый Полатов) Изюмской засечной черты на р. Бирюч
(Красногвардейский р-н Белгородской области). Названа по имени атамана
черкас-первопоселенцев – Василия Ливенца.
[14] Острожек, в последствие городок,
построенный в 1633 г. на месте Талецкого брода, находившегося к северо-востоку
от Ельца. См. Ляпин Д.А. История
Елецкого уезда в конце XVI-XVII вв. Тула, 2011. С. 100-101.
[15] Ныне село в Измалковском р-не
Липецкой области. Построен как город в 1636 г . западнее Ельца. См. Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в
конце XVI-XVII вв. Тула, 2011. С. 100-101.
[16] Оба острога, и Талецкий, и
Чернавский, были построены «для заступы (защиты – прим. автора) Елецкого
уезда».
[17] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 129. Л. 132. См. также: Ракитин А.С. Выходец из Венгрии на Белгородской черте //
Белгородский краеведческий вестник. Вып. 11. Белгород, 2014. С. 65.
[18] Папков А.И. Порубежье Российского царства и украинских земель Речи
Посполитой. Конец XVI
– первая половина XVII
в. Белгород, 2004. С. 195-196.
[19] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 99. Л. 56, 60.
[20] Десятинная пашня – государева
пашня, которую обрабатывали дворцовые крестьяне в рамках феодальной повинности.
[21] РГАДА. Ф. 210.
Оп. 13. Столбцы Приказного стола. Д. 99. Л. 77, 86.
[23] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 129. Л. 16-26, 39, 40, 306-314.
[24] Там же. Л. 52-95, 370, 371.
[25] Там же. Л.27-33.
[26] Там же. Л. 60.
[27] Там же. Л. 111-116, 179, 218,
221-223, 391, 397-402.
[28] Там же. Л. 178, 184-200, 210,
227.
[29] Там же. Л. 295-305, 336.
[30] Там же. Л. 320.
[31] Там же. Л. 380.
[32] Там же. Л. 10-12.
[33] Четь (четверть) – мера сыпучих
тел в Московской Руси. Равнялась двум осьминам, восьми четверикам или 64
гарнецам, что составляло 209,91 л.
[34] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 99. Л. 121, 122, 123
[35] Там же. Л. 123.
[36] Там же. Л. 126, 127.
[37] Там же. Л. 215. Одна четь
(четверть) пашенной земли в Московской Руси составляла 0,5 гектара.
[38] Ф. 1149. Оп. 2. Д. 339. Л. 9,
10.
[39] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 129. Л. 105.
[40] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 99. Л. 292, 293.
[41] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 257. Л. 2-35.
[42] РГАДА. Ф. 1149. Оп. 2. Д. 339.
Л. 2-6.
[43] РГАДА. Ф. 210. Оп. 13. Столбцы
Приказного стола. Д. 129. Л., 265, 267.
[44] РГАДА. Ф. 210. Оп. 5. Смотренные
списки. Д. 6. Л. 201-201 об.
[45] РГАДА. Ф. 1149. Оп. 2. Д. 233.
Л. 33, 34.
